Все виды вторсырья собирались и перерабатывались под лозунгом «Кто сдает продукт вторичный, тот питается отлично». Сбором макулатуры и металлолома занимались не профильные учреждения, а школьники и похоже, что бесплатно. Простые люди регулярно выходили на «субботник», чтобы сделать генеральную уборку вокруг своих домов или на территории завода. Плакаты на гигиеническую тематику встречались как бы не чаще, чем политические лозунги.
Примечательно, что газеты постоянно жаловались на демографическую ситуацию. Какой-то коэффициент рождаемости снизился меньше трех с половиной детей на женщину. Наступает какая-то демографическая яма, из-за которой в школах и детских садах для нового поколения будет много свободных мест, поэтому всем, кто откладывал рождение ребенка, пресса напоминает, что сейчас самое подходящее время.
Что касается детей, то тотальный государственный контроль в Евразии превосходил даже Эйрстрип Ван. Дети попадали в государственные учреждения чуть ли не с двух лет и в течение следующих двадцати лет жизни проводили под колпаком государства полноценную рабочую неделю.
Наступило десятое апреля, воскресенье. Охранник открыл окошко в двери камеры и поставил на получившуюся полку поднос с завтраком. На отдельном блюдце лежали два крашеных красной краской куриных яйца. На одном нарисованы желтый серп и молот, на другом — желтая звезда.
— Христос воскресе! — сказал охранник.
Обычно охранники не приветствовали заключенных таким радостным тоном, а тем более религиозной лексикой.
— Доброе утро, — ответил Уинстон. Судя по настроению охранника, тот сказал какое-то положительное пожелание, и невежливо бы стало не сказать что-то доброе в ответ.
— Надо говорить «Воистину воскресе», — сказал охранник.
— Voistinu voskrese, — повторил Уинстон, позабыв про правильное произношение.
Это не официальная лексика и не сленг. «Христос» — это Jesus Christ, основатель религии своего имени. «Воскресе» — это, наверное, день недели воскресенье. Да, сегодня воскресенье. «Воистину» это знак согласия, только очень архаичный. Итого сегодня воскресенье и оно имеет отношение к Христу. Но почему об этом говорит человек в погонах? Разве русские не атеисты?
— Возьми яйцо. Вот так, — охранник взял одно яйцо тремя пальцами, как карандаш.
— Взял.
— Тюк, — русский тюкнул острым концом своего яйца об яйцо англичанина. На яйце охранника треснула скорлупа.
— Ты выиграл, — охранник положил яйцо обратно на блюдце.
— Что это было? — спросил Уинстон, — Какой-то русский праздник?
— Пасха сегодня. Какой ты шпион, если не знаешь наших праздников?
Что такое «Пасха»? Весенний христианский праздник, связанный с яйцами? Что-то из далекого детства. Там еще какие-то булочки с крестом. Easter! Традиция, отмененная так давно, что ее, наверное, даже пролы забыли.
— У вас отмечают религиозные праздники? — удивился Уинстон.
— Ты что, не шпион?
— Нет, конечно. Я гражданский. Нарушитель границы. Контрабандист.
— Официально не отмечают. Но в этом году скажут и по телеку, и в газетах. У нас же юбилей. Тысячелетие крещения Руси.
— Я думал, вы атеисты.
— Мы атеисты.
— Тогда почему вы отмечаете крещение Руси?
— Потому что это прогрессивное событие и шаг к культурному объединению Европы.
В понедельник Уинстон попросил о встрече с Виктором Петровичем и пришел на нее уже немного подготовленным по русскому культурному коду.
— Может быть, я чего-то не понимаю, — начал он с самого свежего впечатления, — Но в ваших воскресных новостях первой строчкой идет Пасха на фоне тысячелетия крещения Руси. У вас официально атеистическая страна. Почему в вашей культуре постоянно упоминается Бог, церковь и все такое? У нас в Эйрстрип Ван если уж отменили Бога, то отменили полностью.
— Европейцы, особенно, католики, не захотели совсем отказываться от церкви, — ответил Виктор Петрович, — Пришлось вернуть церковь и для русских, чтобы мы не думали, что кому-то можно больше, чем нам.
— Власть признала ошибку? — удивился англичанин.
— Никаких ошибок. Церковь в том виде, как она существовала раньше, была справедливо наказана за свое антинародное поведение. Материалистическое атеистическое мировоззрение единственно верное, ничего сверхъестественного в мире нет. Церковь теперь официально выполняет задачу сохранения культурного наследия. Священники считаются полезными как психологи. У них с начала времен отлично получалось сглаживать последствия посттравматического стрессового расстройства, а это по нынешним временам все еще очень актуальная задача.
— То есть, вы решили не отменять старорежимное культурное наследие, потому что из него можно извлечь пользу? — Уинстон вспомнил разговор в компании Железной Леди на ту же тему.
— При правильной подаче нет никакой необходимости что-то официально отменять. Марксизм отлично объясняет все, что было, и все, что будет, — ответил Виктор Петрович, — Ложные теории отмирают сами.
— И даже Бога на самом деле не отменили? Священники ведь не могут говорить, что Бога нет?
— Поменяли статус со сверхъестественной сущности до вымышленного персонажа, но не запретили. И знаете, почему?
— Даже не догадываюсь.
— Многие люди все еще суеверны. Особенно те, кто постоянно рискует жизнью. Даже офицеры, не говоря уже о солдатах. А если у человека в голове, к сожалению, есть место под сверхъестественное, то на нем пусть лучше будет какая-то официально терпимая версия христианства, чем совершенно дикое язычество сектантского или даже индивидуального толка. Иначе мы получаем разведчиков, которые пропускают боевой выход из-за неудачного гадания на куриных внутренностях.
— У нас такого нет.
— Вы служили на флоте и говорите, что у вас нет суеверий?
— Ээээ…
— Вы не спрашивали матросов, что означают их татуировки?
— В основном, биографию. Рыцарь, поражающий дракона, — участник войны с Остазией. Орел, несущий медведя, — участник войны с Евразией, то есть, Евросоюзом. Ласточка — за десять тысяч миль, парусник — за мыс Горн. Якорь с цепью — боцман. Пушки — канонир.
— И как относится к этому Министерство Правды? Океания же всегда воевала с Евразией?
— Министерство Правды не имеет власти на флоте. Это территория Министерства Мира.
— Но татуировки на флоте не только о биографии. Видели петуха и свинью на ногах?
— Видел. Они защищают от утопления, насколько я помню. Маяк или полярная звезда — к возвращению домой. Женщина к удаче и еще что-то там.
— Кстати, у вас на флоте есть женщины в каких-нибудь службах непосредственно на борту судна?
— Нет.
— Знаете, почему?
— Традиция.
— Суеверия пережили короля и этот ваш ангсоц переживут. Знаете, кто такой Иона? Знаете, что в Эйрстрип Ван найдется тысяча причин не выходить из порта в пятницу?
— Конечно. Как минимум, в одном отсеке что-то сломается. Когда починят, окажется, что проблема в следующем. К полуночи корабль будет готов.
— Представьте, что Вы объясняете боцману, что дьявол не существует, а морской дьявол тем более. Что это просто вымышленный персонаж, которого очень даже можно упоминать перед штормом.
— Не представляю. Погодите-ка. Получается, что у вас Дьявол — вымышленный персонаж, как и Бог?
— Конечно.
— А у нас Бога официально нет вообще даже в таком статусе, а дьявола люди поминают с таким видом, будто он как бы есть.
— Вы думаете, Бог или Дьявол существуют?
— Если бы Бог существовал, то он бы как-то наказал людей за подобное неуважение.
— Наверное.
— Слушайте, Вы очень умный человек и не ограничены цензурой. Вы ведь читали Библию? Верно? Вы атеист, но не отрицаете культурное наследие.
— А вы разве не должны были ее читать хотя бы в детстве?
— У нас дома была Библия, но мама сказала, что мне лучше не знать, что написано в этой книге.
— Я имею представление об основных персонажах и событиях Ветхого и Нового заветов. Не более того.
